Проснувшись однажды утром после беспокойного сна, Грегор Замза обнаружил, что он у себя в постели превратился в страшное насекомое.
встреча двух. Долгожданная
Неизбежная
Это был необычный день. Из тех самых, про который смело можно сказать: нашла коса на камень.
Одна, вкусно-сладкая особа, эммануэлевского прикида (конкретно – голожопая, и красивая, конкретней, – бедная, но смазливая), ведущая свободно-раздаточный любовный образ жизни (конкретно без конкретных привязок, конкретней – не замужем), которая нашла бы себя в деле и будь направлена в нужное русло (если бы пошла, учиться в нужный институт, а не куда поступила, точнее, научилась бы думать, а не учиться дабы получить медаль – за умная), будь она сестрой для раненых бойцов, или ни будь? в военное время или хотя бы в местное (но ей сказали, женщинам не надо на военных кафедрах), тогда когда ни будь она, держательницей приюта для котов, могла стать, где каждый пушистый должен быть обогрет и обласкан, вот только вместо котиков и раненых бойцов в данной ситуации были задействованы полноценные (по умолчанию) мужчины на картины. Время было мирное! Коты и мужчины все пристроены по рукам добрым, да по приютам теплым!
Вот так ситуационная подмена времени. Поэтому она от судьбы комедийные сюрпризы в форме чрезмерно нелепых обстоятельств получала.
Происходило это скорее всего с ней, по причине инфантильной наивности её чрезмерно ласковой натуры, умной и бездумной, одновременно и ветренного склада характера с чертами не постоянства, присущими, в большинстве своем почти всем представительницам женского пола, в разной степени – от большей к менешей. А была она студенткой хрен его знает курса, тогда философского факультета это, во-первых, но самое важное на что следует обратить внимание начиная с самых юных лет держала кисть в руке! Получается, являлась не плохой художницей – отличницей дела. Как выяснилось, картины малюсовала отменные с самых яслей и были у неё уже выставлены они в далёком дет саду, и грамота была за заслуги перед яслями, школой и на детской выставке и перед институтутом, и в газетах писали и по телевиденью говорили, но на этом все и заканчивалось.
т.о. школа – 9 классов – и неполное образование с владением в совершенстве кистью и краской
Короче, стояла она в проходе, с дипломом и с картинами, и с протянутой рукой.
Такова участь таких, кто попал гением не в то место и не в то время! Денег на переезд в другую страну не было, только на кириешки (новомодный хлеб в сухарях с благородными запахами в пакетике для любителей пива с отменной добавкой)
– Картины не хлеб Эммочка, говорила ей с детства очень добрая, слепая мамочка, товар не первой необходимости и даже не второй и не третьей, далеко на искусстве не уедешь, но коли сильно хочется – то прийдется. Ясновидела мама. Особенно, потом будет век компьютеризации и сотовых телефонов где глаза человека больше монитором будут восхищаться, сперва выключенным, потом включенным и впяливанием в картинки выдуманные, нежели по сторонам., – с нежным и добрым сарказмом произносила добрая мама и добрый отец подтверждал – да и да .
В этом она убедилась не на словах, а на деле, еще когда на выставках много слышала хороших слов и напутствий, но на предложение купить картинку тетенька – были лишь отговорки. Картины фотографировали, размещали на стен газете, охали и ахали и всё!
Поэтому высшее образование было жизненно необходимо, так как говаривала ее мамочка, в этой стране даже уборщицы имеют высшее образование, а ты так тем более,с яслей привыкшая держаться за кисть. Пол холстом тебе будет. Итак, слепая и добрая мама видела в дочери добросовестную поломойку, измеряя содержимое ровно на себя.
И поступила Эмма на историко – философский факультет гендерной кибернетики и цветного художества в триколора. Поступила без проблем. Ясельное художество все таки знамоко. Но вот только про кисти и краски она забыла вплоть да почти, пока жилья не было. не где было и рисовать. И все бы ничего, если бы не случай, который заставил ее взяться опять за художества.
…
Кисточка махнула в воздухе и легла мазком на полотно, почти так же как ее ладонь смахнула влажный конденсат с запотевшего окна такси. Сделала она это, чтобы глядеть на него все остывшее время пока отъезжала машина. Девушка буквально вцепилась в него глазами, пока он окончательно не исчез, не растворился в толпе, не смешался в обшей гамме осени став тоненьким мазком кисти.
Подумалось и это была она – искра живописи.
В проход заглянула Аллора.
Настал момент.
Встреча двух была случайна и крайне нелепа. Ожидая такси, которое охарактеризовали как черное бла такая то…с номером 78 рубь и опять пошипение в трубке, а переспросить было не у кого, так как говорил робот из будки, то Эмма решила полагаться на интуицию и увидев машину которая припарковалась почти рядом с ней, а ожидала она на тротуаре у обочины дороги, то естественно девушка смело села и назвала адрес. Мужчина опешил.
Красив как бог. Дар речи был потерян. Искра. Захотелось расписать его прямо на холсте.
Нарисовать звёздочку
Провал
И де я !!?
– Девушка покиньте машину пожалуйста. Это грузоперевозы. И прекратите на меня так пялиться. -Уже на более высоком, писклявом тоннаже произнес мужик. – У вас все в порядке? (Странная, слегка трясется, рассеянна, да и зрачки расширены, видимо что-то употребляет, либо болеет чем-то. В голове у Николая Анастасьевича сработал автомат, девушку он оценил вдруг с врачебной точки зрения, и по скрытой причине, так как сам без пяти минут лечился в терапии, от галлюцинаторных наплывов и бзыков махинаций гига-психи.
Прилив крови на прилив крови, – на улице холодно в машине тепло – яркий румянец на лице сменился бледным мертвым цветом (так ей показалось).
Эмма попыталась покинуть кабину грузовика грузоперевозы без потерь. Было сложно не потерять себя в этой скользкой ситуации, дождливой и мокрой, было высоко и страшно, а внизу была лужа, ноги скользоло.
– Нет, со мной все хорошо, ох, прастите, заплакав сказала Эмма, ещё больше обмочив и так мокрый бюстгальтер под блузкой, которая натянулась тоже от влажности и мокроты. И юбка и трусы. все намокло и нужно было опять идти мокнуть. не хотелось. Она тянула время и грелась – Еще Я . я вызвала такси… и робокопы со всех сторон, ни одного живого звука. бз бз бз. она изобразила диспетчера.
– я понял, что вы ошиблись, вы не могли бы покинуть машину, скоренько, как можно быстрее. –
я тороплюсь. Меня ожидают. Много-много нуждающихся во мне людей. Грузоперевозки как никак. Он шевелил усами, его рот открывался и закрывался, подбородок хлопал.
– я тоже нуждаюсь (произнесла про себя Эмма и начала перечислять – хлеб, еда, кров, дом, машины, такси, сухое место, хотя бы) и тут зазвонил звонок, там в будке, Эмма высунула ушко в окошко – был уже живой голос диспетчера: ВЫ заказывали такси. Машина вас уже заждалась, Черный Сан с номарем ЭС дыр быр е СВ.
Все. дождалась, Эмма рванула из кабины в лужу. и опять в машину.
пересела в другую черную не кабину, стоящую позади той в которой она была поражена стрелой амура, шевелящимися усами и бледным мёртвым цветом подбородка.
…
Эмма оторвалась от картин и поняла где и что. Хорошо что трезвая, что обозначало – в здравом уме, и доброй памяти, сухая и не в проходе, а в квартире.
Девушки съехались тут же,
как и было преднамерено свыше,
в квартире было тесно с холстами,
и даже без них.
– Нет, не поражена, разорвана тепло-холодом – на холсте белого цвета появился жёлто-оранжевый и это была Звездочка. Она меня разложила на мелкие-мелкие кусочки, на молекулы, и в каждую молекулу подсеяла любовный атом. Произнесла Эмма своей подруге Аллоре. Понимаешь. Придуроком всяким – так я прыгнула из кабины грузоперевозок любви, в машину такси до дома. А это тот самый мужчина – грузоперевозок ейный, когда я прямо в лужу, как дала, из его кабины выпихивал. Скверный. Анадырь. и прощай лоб, блузка, бюзгалтер, юбка, юрюки и трусы с туфлями. все в сушку.
– Ха, тогда уже нахимичила себе в кровь, подумалось Аллоре – если мыслить умом Эммы. – быть точнее, как она с Амуром, – произнесла резковато грубоватым с мужскими нотками в голосе подруга Аллора, ссылаясь на простуду. Но и на то, что сперва она не понимала Эмму, вообще что она говорит и хочет. Ее речь впитывала в себя все из прохода, где она подрабатывала протянутой рукой, (в часы свободные от гардеробщицы), и слушала много и всё подряд и главное всех подряд, узбеков, армян и других людей. Все осело в ней, в её речи, её словах и картинах.
Араира влюбилась в Эмму сразу, это не речь – это самородок у неё.
– Из прохода – добавила Аллора.
Вот такая вот картина
о жизни
